Молотобоец
***
- Война? - достопочтимый мастер-инженер Снорри Турлассон Огненное ружье пожал плечами, - Да, мы воюем, но у нас нет отдельных кланов воинов. Любой гном умеет держать топор и щит. А гвардия наших королей обычно состоит из молотобойцев, и это повелось с тех пор как однажды на один из караков неожиданно напали гоблины, и владыка его погиб бы в неравной битве, если бы ему не пришли на помощь кузнецы, вооруженные первым, что попалось под руку – огромными молотами… Да что я тебе рассказываю – вот был в одном караке случай…
***
Гулкие коридоры родного карака менялись один за другим, сплетая паутину бесконечного лабиринта. Гругни Стальная Хватка Дамиссон мерным маршевым шагом миновал один туннель за другим, приближаясь к своему дому. На него смотрели все – безбородые юнцы пялились, раскрыв рты на его тяжелый пластинчатый доспех и на рукоять двуручного молота, прикрепленного за спиной; молодые девушки украдкой любовались его широкими даже для гнома плечами и многочисленными золотыми браслетами на запястьях; длиннобородые старцы пыхтели своими трубками и одобрительно рассматривали шрамы и татуировки на его лице. А Гругни все шагал и шагал по направлению к дому, в котором он не был уже более пятидесяти лет. И его башмаки мерно клацали стальными подковками по брусчатке, которой был выложен пол туннелей:
- Клац. Клац. Клац.
Звук соприкосновения камня и стали, монотонный и резкий, сводил с ума и заставлял все сильнее и сильнее сжимать рукоять молота. Как сам вид ровных и бесконечных рядов врагов, которые один за другим вступали в ущелье. Это шли черные орки – элитные отряды, закованные в тяжелую броню с ног до головы, вооруженные до зубов и огромные, как тролли. Гругни посмотрел на тана, но предводитель держал кулак сжатым – ждать, ждать. Пусть втянутся в это ущелье, пусть набьются в эту каменную бутыль, пусть им станет тесно, и тогда…
Тан разжал кулак и резко махнул рукой – пора! И Гругни навалился что было сил на камень, сталкивая его вниз на головы ненавистных зеленокожих, а потом и сам бросился вниз, поднимая руки для сокрушительного удара – такой же неотвратимый и смертоносный, как камень. Стройные ряды орков смешались, они стали похожи на остатки каши на дне походного котла – пригоревшее месиво, изрытое ложками голодных гномов.
А потом это общее месиво распалось на отдельные фигуры, и Гругни бросился к одной из них – орк очумело мотал головой в тяжелом шлеме, пытаясь сообразить, что происходит, но тут молот гнома обрушился на него:
- Хрясь.
Остановившись, Гругни Стальная Хватка Дамиссон аккуратно поднял ногу и посмотрел вниз.
На полу лежали переломанные рейки, и в месиве деревянных деталей и кусочков пергамента гном узнал игрушечный геликоптер – у него самого давным-давно был такой: с большими лопастями, кабинкой пилота и самим пилотом – вылепленной из глины и покрашенной краской фигуркой.
Подняв голову, Гругни огляделся и увидел малыша – тот стоял на расстоянии копья и смотрел, раскрыв рот и сжав кулаки, то на сломанную игрушку, то на могучую фигуру молотобойца. Видно было, что он с трудом сдерживает слезы, но ведь гномы не плачут, правда, малыш? А потом к ребенку подошла молодая женщина и, с укоризной посмотрев на Гругни, увела сына домой.
Молотобоец пожал плечами и двинулся дальше. Думаю, что лицо этой женщины ему знакомо. Знакомо из той, еще мирной жизни. Конечно – это же Тильда Златовласка Свендоттер, он же сватался к ней, и они стояли под обручальным колоколом, и их матери ударяли одновременно по нему, и звук, знаменующий помолвку, разносился по коридорам карака:
- Бам. Бам. Бам.
Таран спружинил в руках и отскочил от стальной двери. Сверху посыпалась каменная крошка, а тан крикнул:
- Еще, еще!
И они били и били в эту дверь, пока она не поддалась и не упала внутрь и гномы ворвались в комнату, в которой собрались оставшиеся в живых защитники замка – рыцари в окровавленных туниках, оруженосцы, дети и женщины. Взвились вверх огромные молоты и стали мерно пускаться вниз, круша хрупки человеческие кости и дробя плоть в кровавую кашу, а потом тан крикнул:
- Стой!
И Гругни Стальная Хватка Дамиссон обернулся. Это был Достопочтимый Мастер Кузнец Барин Опаленная Бровь Тольсон. Он стоял, держа в руках неизменную трубку длиной в руку, и смотрел на гнома своим одним зрячим глазом пристально и внимательно, как рассматривал обычно ту или иную заготовку, думая, как лучше и что именно из нее изготовить.
- Двери моей кузницы открыты для тебя, молотобоец, - сказал мастер и двинулся прочь, оставляя за собой клубы табачного дыма.
Гругни кивнул и продолжил идти. А вот и родная дверь – оббитая полосами железа, с изображением Валлаи над замком. Порывшись в кошеле, гном нашел ключ – длинный, с витой бородкой – который он сам в свое время сковал, вставил в замок и провернул. Смазка за долгие годы высохла и раздался неприятный звук трения железо о железо:
- Скрип.
Клинок соскользнул по наплечной пластине, и противник отскочил в сторону, медленно поводя острием своего меча из стороны в сторону. Гругни перехватил подобнее молот и двинулся на врага.
Вокруг затихал бой – стонали раненные, бились в агонии лошади и дивные, похожие на огромных ящериц ездовые животные эльфов. Только иногда вспыхивали поединки – гномы находили уцелевших и бились с ними, завершая свое дело на том поле.
Противник был ранен – вся голова его залита кровью, одно ухо отсечено, легкий доспех пробит и прорезан в нескольких местах, но он продолжал нападать на гнома, вычерчивая причудливые узоры своим тонким клинком. Но Гругни неумолимо наступал, готовясь к последнему удару. Наконец, эльф в последней яростной и самоубийственной атаке бросился на противника, целясь мечом в лицо гнома. Гругни резко выкинул руку с молотом вперед как с копьем, и стальное навершие ударило в грудь противника, проламывая ребра и сминая легкие, отчего тот согнулся пополам, выхаркивая кровь в последнем выдохе:
- Кхе.
Увидев, кто вошел в комнату, Гругни Стальная Хватка Дамиссон встал и поклонился, приветствуя старшего.
Старейшина Северного Предела Борни Одна Рука Торексон оглядел комнату своими все еще ясными глазами и сказал:
- Вернулся. Это хорошо.
Потом прошел вперед, сел, глянул на еще не распакованный, валяющийся прямо на полу рюкзак и продолжил:
- Заниматься чем собираешься?
Гругни пожал плечами:
- В кузню опять пойду. Мастер сказал, что ждет, коли что.
Старейшина провел широкой ладонью по белоснежной бороде, кивнул:
- Молот, думаю, не разучился держать.
После чего развернулся, чтобы уйти, но уже у самой двери, взявшись за кованую ручку, сказал:
- На Тильду Златовласку обиды не держи – сказали ей, что погиб ты.
После чего ушел. А Гругни прямо в одежде и доспехах откинулся на ложе и заснул осторожным сном, каким привык спать в походах.
И вскоре его храп огласил комнату, наполнил ее, проскользнул в замочную скважину и зазвучал в коридоре:
- Хрррррррр…
Огромная голова волка медленно надвигалась, с длинных клыков, желтых у основания, капала кровь, смешанная со слюной. Гругни медленно завозился, шаря руками по земле, но никак не мог нащупать рукоять молота, и он чувствовал себя огромным жуком, которого опрокинули на спину и он елозит, бессильно шевеля лапками и усами. Ну, где же молот? Когда гном и всадник на волке столкнулись, то все произошло очень быстро – удар и небо, а теперь вот – это огромная голова. Волк провел длинным языком по клыкам, и утробно заворчал, обнажая розовые десны. Ну где же молот… И в тот момент, когда волк все же прыгнул, Гругни нащупал знакомую рукоять, изогнулся и выпрямился, посылая навстречу животному молот и крик:
- Аааааа!
Гругни Стальная Хватка Дамиссон на полшага отступил в сторону и вовремя – дверь кузни, покрытая рунами и ликами Предтеч, распахнулась и, продолжая кричать, в тоннель выбежал молодой гном, чья борода достигла только второй пуговицы на кафтане. Он сжимал ладонь левой руки правой и мотал ей из стороны в сторону, убегая все дальше и дальше.
Гругни пожал плечами и вошел в кузню. В лицо ему ударил давно забытый жар горна, запах железа, масла, шкур, трав и табака.
- Ох уж эти молодые гномы, - достопочтимый Мастер Кузнец Барин Опаленная Бровь Тольсон стоял, опершись о наковальню и курил свою длинную трубку, - Не могут отличить холодный конец заготовки от раскаленного, это же надо, до чего дошло…
Затянувшись, кузнец выпустил клуб дыма в закопченный потолок и бросил:
- Чего стоишь, давай, работай, а то заготовка совсем пропадет.
Гругни скинул кафтан, повесил его на витой крюк, сверху – белую шитую по краям рубаху, выбрал фартук побольше, одел его на свой моментально вспотевший торс. Специальным совком он стал бросать обычный уголь в топку, одновременно качая меха. Тем временем кузнец специальными щипцами взял уже багровеющую заготовку и положил ее на огонь, стал ворочать, ожидая равномерного прогрева.
Гругни продолжал качать меха, а вот уголь сменил – из специального ящика он стал помалу – по два-три куска – доставать отборный уголь, добытый в священных штольнях Карак-Зорна и пропитанный особой магией.
Брус становился из багрового красным, потом медленно, но неотвратимо переходил в оранжевый, желтый, пока не стал белым.
К этому времени Гругни перестал подбрасывать уголь и, не оглядываясь, протянул руку, чтобы взять со стола малый молот для средних заготовок – с удобной, овальной в сечении рукояткой, чтобы рука не скользила, взял его.
И когда мастер положил заготовку на наковальню, то Гругни нанес первый удар, и металл встретив металл, издав громкое:
- Дзинь!
Осколок клинка серебряной рыбкой отлетел в сторону и вонзился в грязь. Рослый имперец заревел, пытаясь ударить Гугни эфесом, но молотобоец легко увернулся и шагнул вперед, размахнувшись своим оружием.
Имерский мечник попытался отскочить в сторону от приближающейся смерти, отлитой в молоте, но поскользнулся в грязи и упал. Гном не стал исправлять траекторию удара, и молот впечатал в жижу левую руку человека. Грязь, кровь, размозженная плоть и осколки костей смешались в единую кашу. Имперец завизжал как животное, его глаза вылезли из орбит, тело забилось от боли.
Гругни поднял свой молот и ударил снова, перебивая вторую руку.
Человек забился еще сильнее, и визг его стал почти невыносимым. Тогда гном перебил ему обе ноги, а потом занес молот над головой и опусти на голову. Сталь расплющила шлем, и череп человека разошелся с мерзким звуком:
- Чпок!
Гругни Стальная Хватка Дамиссон осторожно отложил пробку в сторону и стал медленно цедить пиво в кружку.
Вокруг шумела таверна, давно позабытые звуки наполняли сознание, воскрешая позабытые воспоминания. Казалось что все: плотное бульканье доброго пива, позвякивание кружек, глухие удары от прикосновения их донцев к доскам столов – как голоса друзей детства, которых вновь встретил после долгой разлуки.
Гругни сделал маленький глоток, и вкус, позабытый как и голоса бесконечно давно защекотал небо.
А потом к нему подсел достопочтимый Мастер Кузнец Барин Опаленная Бровь Тольсон, поставил свою кружку, положил трубку и сказал, смотря в пламя камина:
- Ты давно не был дома, Гругни.
Молотобоец пожал своими могучими плечами и спокойно ответил старшему:
- Война всегда длится долго.
Кузнец помолчал, отпил пива, после чего встал, сгреб одной рукой кружку, а другой – трубку. После чего направился к столику, где сидели мастера, сказав на прощание:
- Надеюсь, что ты вернешься.
Гругни снова пожал плечами и продолжал сидеть, впитывая в себя все то, что он успел позабыть за долгие годы. Вслед за звуками и вкусами стали возвращаться запахи – подливы, которую готовят только тут, табака, который выращивают на южных склонах…
А вот так пахла Тильда.
Гном почувствовал, как лицо его сводит какая-то странная гримаса и провел ладонью по нему – ото лба к подбородку, сминая и распрямляя свернувшиеся в узор мышцы.
Это и была Тильда. Она вышла из глубин кухни к стойке, утирая раскрасневшееся от жара плиты лицо полотенцем и улыбаясь отцу, который стоял у стойки.
Непроизвольно Гругни сжал кружку и олово смялось под его пальцами, стало расходится по шву и пиво закапало на стол:
- Кап.Кап.Кап.
Кровь медленно сочилась из-под пластин брони, собиралась в извилистые струйки и падала на каменный пол. Но Гругни не обращал на это внимания, как и на боль, как и на усталость, как и на огонь, поселившийся в перенапряженных мышцах. Осталось всего ничего – скоро рассвет и мертвые уползут в свои темные схроны, отступятся от этих врат, которые охраняют они – горстка уцелевших гномов-воинов.
Но то, что солнце скоро разрежет долину своими золотыми лучами, понимал и предводитель воинства мертвых, и он отдал приказ об очередной атаке. И не-живые двинулись вперед, гремя костями, соединенными в ужасную пародию на живых. А за спинами скелетов грохотали барабаны, отбивающие ритм и придающие логику их движениям:
- Бам, Бам, Бам…
Достопочтимый Мастер Кузнец Барин Опаленная Бровь Тольсон еще несколько раз ударил по двери дома Гругни Стальная Хватка
Дамиссона. Но никто так и не открыл ему.
Тогда кузнец вздохнул и направился в свою мастерскую, понимая, что еще один его ученик выбрал другое искусство.
***
Достопочтимый мастер-инженер Снорри Турлассон Огненное ружье вошел в свою мастерскую, зажег свет и задумчиво встал над столом, на котором были разложены чертежи и детали арбалетов, пистолей, мушкетов, наброски по новой форме шлема для моряков и многое, многое другое. А ведь когда-то он мастерил подъемники для шахт…
Алексей Брянцев – 01.11.2007
|
